Нет ничего необыкновенного в том, что после долгого изучения известной науки, когда думают, что она Бог весть как далеко ушла, наконец, кому-нибудь приходит в голову вопрос: да возможна ли ещё вообще такая наука, и если возможна, то как? Разум человеческий так склонен к созиданию, что много раз уже он возводил башню, а потом опять сносил её, чтобы посмотреть, крепко ли лежит фундамент. Никогда не поздно взяться за ум; но если разумное понимание приходит поздно, то труднее бывает дать ему ход.
Иммануил Кант
А. В. Соколов (А.С.). О том, что библиографическая наука в продолжении столетий сохраняет статус Terra incognita, свидетельствует тот факт, что никак не удаётся уяснить сущность библиографии и выработать её конкретную дефиницию. Каждый библиограф обнаруживает нечто новое, особенное и немаловажное в библиографических явлениях, и в результате получается столько «библиографий», сколько библиографоведов.
В. А. Фокеев (В.Ф.). Не будем преувеличивать, но придётся признать, что понятие «библиография» не обладает определённостью, хотя это слово давно уже русифицировано. Как сообщил И.Г. Моргенштерн, оно употреблялось в русском языке еще в 1742 г., а слова «библиограф» («вивлиограф») и «библиографический» («вивлиографический») имеются в первом томе французско-русского словаря, изданном в 1786 г. После публикаций В.Г. Анастасевича и B.C. Сопикова в первой четверти XIX в. термин «библиография» вошёл в российскую терминологию, но это не означало, что он обрел однозначную дефиницию. На протяжении XIX—XX вв. в России и за рубежом велась полемика по вопросу определения библиографии и её места в системе научных дисциплин о книге и в универсуме человеческих знаний и областей деятельности. В итоге получили хождение более 400 определений библиографии. Большинство из них не выдерживает никакой критики, но были и продуктивные, характерные для своего времени суждения.
В XIX в. главенствовала научная парадигма — «библиография — наука (область знания) о книге». Библиографию определяли как книгоописание, «основательное познание о книгах», «образующее вкус к хорошим сочинениям» и «составляющее существенную часть истории народного просвещения» (B.C. Сопиков), «книговедение или книгознание и по смыслу ее названия — книгоописание» (Г.М. Геннади), «науку о книгах, отрасль человеческих познаний, путеводительницу и наставницу в выборе книг» (В.Г. Анастасевич), «науку описывать книгу по известным правилам» (Н.А. Полевой), «синтез книжной мысли», «науку о книге вообще, книговедение, то есть отрасль знания, изучающую историю книги, роль ее и т. д.», а в узком смысле — книгоописание, то есть составление справочных, библиографических репертуаров или списков книг в виде всякого рода указателей и каталогов» (Б.С. Боднарский), «наука, дающая в результате своих достижений выводы общенаучного и практического значения о количественном и качественном составе произведений печати» (Н.Ю. Ульянинский) и т. п.
Наиболее развёрнуто научно-книговедческое определение библиографии сформулировал И.В. Владиславлев: «...основная часть книговедения, наука о таком описании книг, которое возможно полнее ориентировало бы человечество в накопленных им книжных богатствах — в их наличности и содержании, в их идеологической сущности и исторической значимости, в их соответствии читателям различных социальных и иных группировок; занимаясь подобным изучением книг, библиография в своих высших обобщениях имеет задачей библиографическое исследование эволюции книжных богатств со стороны их количества и со стороны содержания».
Иной характер имеют определения библиографии, выработанные представителями «управленческой», «вспомогательно-идеологической» парадигмы, утвердившейся в годы советской власти. Согласно этим представлениям, «библиография — отрасль идеологической работы, которая занимается раскрытием содержания книжных богатств с точки зрения их идейной, научной и практической ценности» (В.Н. Денисьев). По мнению яркого представителя этой парадигмы Л.Н. Троповского, библиография — «область знания и научной деятельности, имеющая целью ориентировку среди конкретной массы произведений печати, обеспечивающая наиболее эффективный их выбор для использования в определенных целях и возможность научного анализа состояния, структуры, развития, целенаправленности печатной продукции в целом или в отдельных её отраслях». Можно многократно увеличить количество трактовок, предложенных теоретиками советской и постсоветской библиографии. Но я не могу солидаризироваться ни с одной из них.
А.С Если так, то поневоле придётся начать наш диалог с вопроса «что есть библиография?». Примитивизация библиографоведения превращает его в набор методик и рецептов, которые лежат за пределами научного знания. Поэтому предлагаю рассчитывать на вдумчивых читателей и следовать правилам научной строгости, которые предписывают доходчиво растолковывать используемую научную терминологию. Начнём с термина «экспликация».
В логике под экспликацией понимают развёртывание какого-либо исходного понятия, которое ещё не является вполне точным, в научно доказанное понятие; другими словами, замену интуитивного понятия более строгим понятием. Нам понадобился этот обязывающий логический термин для того, чтобы показать, что мы намерены разобраться с понятиями «библиография» и «библиографоведение» не на уровне обыденных субъективных представлений, а на уровне логических дефиниций.
В.Ф. Аркадий Васильевич, поясните, какие логические операции нужно осуществить, чтобы получить корректную дефиницию библиографии?
А.С. Охотно. Но сперва вспомним расхожие формулировки. Обыденные понимания библиографии общеизвестны и зафиксированы в отечественных толковых словарях и энциклопедических лексиконах. В словарных статьях обычно указываются два значения библиографии: во-первых, деятельность по описанию, систематизации, составлению списков (указателей) литературы; во-вторых, отдельные библиографические пособия или их совокупность. Однако обыденный уровень познания нас удовлетворить не может. Даже определения, приведённые в новейших российских энциклопедиях (Большая Российская энциклопедия, Новая Российская энциклопедия и др.) не соответствуют уровню современной библиографической науки.
В.Ф. Добавлю, что иностранные определения библиографии, как правило, прагматичны и полисемичны, то есть допускают несколько толкований. Например, в словаре Американской библиотечной ассоциации сказано: библиография — 1) наука о книгах как материальных объектах; 2) искусство точного описания книг; 3) список литературных произведений, документов и/или их частей или групп, систематизированных по различным признакам (автору, теме, месту издания и т. д.), отличающийся от каталога тем, что его содержание не ограничивается описанием книжной коллекции отдельной библиотеки или групп библиотек. В проекте нового Международного стандарта «Ин4юр-мация и документация — Терминология ISO/FDIS 5127» даны два определения библиографии. Согласно первому, библиография — это теория, деятельность и техника идентификации, описания документов. Второе трактует её как поисковую систему, обеспечивающую доступ к данным, которая описывает и единственно возможным образом идентифицирует документ. В иностранных формулировках ключевыми словами являются идентификация, поиск, деятельность. Они используются и в определениях библиографии отечественными специалистами, что свидетельствует о сближении понятийных систем.
А.С. Обыденные толкования нельзя отождествлять с научными дефинициями, потому что они не удовлетворяют требованиям логической экспликации. Явление, как известно, изменчиво и обманчиво, сущность же стабильна и истинна. Дефиниция, отвечающая на вопрос «что такое библиография?» должна зафиксировать не отдельные наблюдаемые явления, а скрытую за ними сущность. Выражаясь фигурально, можно сказать, что дефиниция библиографии — квинтэссенция научного познания. Латинское слово квинтэссенция означает «пятая сущность», а в переносном смысле — «самая суть чего-либо». Квинтэссенция — вершина логического обобщения, достижение которой — цель наших теоретических изысканий.
В логике различаются 12 видов построения дефиниций, главным среди которых признаётся определение через род и видовое отличие, поскольку все другие дефиниции могут быть либо сведены к нему, либо преобразованы в него, либо эквивалентно заменены им. Экспликацию понятия «библиография» я понимаю как задачу построить научную дефиницию, учитывающую ближайшее родовое понятие и видовые особенности библиографии. Начнём по порядку.
Шаг первый: определение ближайшего рода (genus). Логико-лексикографическими изысканиями в области библиографии занимались многие учёные люди, и в ваших книгах, в частности, исчерпывающе подытожены и критически осмыслены результаты этих изысканий. Для построения искомой дефиниции библиографии представляют интерес два рода результатов: во-первых, предложения по выявлению родового понятия, которые в библиографоведении трактуются как проблема определения метасистемы библиографии, пространства её существования; во-вторых, предложения по выявлению отличительных особенностей библиографии субстанционального (элементный состав) и функционального (назначение, миссия) характера. Прошу вас, Валерий Александрович, введите нас в курс метасистемных проблем.
В.Ф. Проблема метасистемы библиографии до сих пор не получила удовлетворительного решения, хотя имеет длительную и непростую историю. Она известна в библиографоведении как определение ближайшей среды библиографии. В разное время библиография включалась в сферы науки, знания, культуры, социальной коммуникации, идеологии (идейно-воспитательной работы), пропаганды, информации, книжного или библиотечного дела, документалистики, образования (просвещения), универсума человеческой деятельности и т. д. Поистине Terra incognita!
В настоящее время сосуществует ряд определений термина «Библиография», выработанных разработчиками альтернативных библиографоведческих концепций. Приоритетным, рекомендуемым для использования в сферах образования и библиографической практики является определение ГОСТ 7.0—99 «Информационно-библиотечная деятельность. Библиография. Термины и определения»: Библиография — «информационная инфраструктура, обеспечивающая подготовку, распространение и использование библиографической информации», где в качестве метасистемы выступает некая «информационная инфраструктура».
А.С. Напомню, Валерий Александрович, что вам принадлежит более краткая формулировка: метасистема библиографии — ноосфера, где библиография представляет собой особый феномен, она более доходчива, но вызывает скептические вопросы. Может ли ноосфера, абстрактное философское понятие, считаться ближайшим родовым понятием в дефиниции библиографии? Я полагаю, что ближайший род библиографии нужно искать не в гипотетической ноосфере, а в реально существующей системе духовного производства человеческого общества.
Духовное производство представляет собой трудовую деятельность по воспроизводству и развитию духовной жизни общества и подразделяется на отрасли, создающие духовные ценности (наука, искусство, право, религия), и отрасли, предоставляющие услуги, — образование, здравоохранение, журналистика, культурное обслуживание и т. д. Аналогично материальному, духовное производство имеет «фазовую» структуру в виде замкнутого цикла: собственно производство, распределение, хранение, обмен и потребление. Нетрудно увидеть, что область услуг в духовном производстве охватывает фазы распределения, обмена и хранения духовных продуктов. В эту область целиком и полностью вписываются библиотечное, архивное и музейное дело, книгоиздание и книжная торговля, но не библиография! Та библиографическая деятельность, которая имеет своим продуктом библиографическое знание, есть собственно производство духовных ценностей, созидательная духовная деятельность, а не услуга по предоставлению ранее созданного знания. На услугах по распространению, хранению, обмену духовными продуктами специализируется библиографическое обслуживание. Следовательно, библиография оказывается особой областью профессионального духовного производства, сочетающей творчески-познавательные процессы (библиографирование) и ретрансляцию известного (обслуживание). Особое положение библиографии порождает представления о её двойственности, стимулирует одностороннее акцентирование её научности, академичности и т. п. или практичности, демократичности и пр.
Место библиографии в области духовного производства можно уточнить при помощи экономического понятия инфраструктура, которая понимается как комплекс отраслей, обслуживающих другие отрасли, производящие материальные или духовные ценности. Типичными инфраструктурными отраслями считаются транспорт, связь, энергетическое, материально-техническое снабжение и т. п. Без библиографической инфраструктуры невозможно существование книжного дела (книжной торговли, библиотечного дела — прежде всего), как невозможно оно без полиграфической инфраструктуры и инфраструктуры бумажного производства. Квалификация библиографии как «вторично-документальный» уровень социальной коммуникации, как «всеобщевспомогательная дисциплина» отражает её инфраструктурный статус.
Немаловажно заметить, что библиография, являясь инфраструктурой книжного дела, сама не обходится без инфраструктурного обеспечения. И.Г. Моргенштерн показал, что в качестве инфраструктуры библиографии выступают: библиографическое образование и просвещение, материально-техническое и экономическое обеспечение библиографической деятельности, библиографоведческая литература и информационно-библиографическое обеспечение библиографии.
Кстати, Валерий Александрович, чем не устраивает вас предложенное в своё время вами же официально санкционированное и зафиксированное в ГОСТ 7.0—99 определение библиографии как «информационной инфраструктуры, обеспечивающей подготовку, распространение и использование библиографической информации»?
В.Ф. Не устраивает прежде всего попытка закрепить служебный, сервильный, вспомогательный статус библиографии и терминологическая неопределенность. У библиографии есть своя, самостоятельная, только ею выполняемая миссия, которой нельзя пренебрегать, хотя инфраструктурные, «вспомогательные» обязанности ей также присущи.
А.С. Благодарю вас за ценные уточнения. Всё сказанное показывает, что библиография родилась не в абстрактных информационных пространствах или социокультурных познавательно-коммуникационных комплексах, а в мире книг. Именно книжная коммуникация породила библиографию, здесь налицо прямая генетическая связь. Отсюда следует, что ближайшим, именно ближайшим, непосредственно смежным родовым понятием для понятия библиографии являются книжное дело или, другими словами, документальные коммуникации, которые представляют собой метасистему библиографии.
В.Ф. Позвольте мне некоторые терминологические комментарии: не следует путать термины «метасистема библиографии» и «метабиблиография». Последний предложен И.Г. Моргенштерном для обозначения библиографии библиографии в качестве особого вида библиографической продукции**. Важно чётко определить характер библиографической инфраструктуры — информационной, социокультурной, научной, познавательной и пр. Метасистема библиографии имеет несколько синонимов: книжная метасистема, книжная коммуникация, книжная суперсистема (система систем), книжное дело (А.И. Барсук), документальные коммуникации (О.П. Коршунов). Возникает проблема выбора: чему отдать предпочтение — «книге» или «документу»?
А.С. Олег Павлович Коршунов — решительный мыслитель, предпочитает в своей концепции библиографии неологизм «документальные коммуникации», который отражает нынешнюю тенденцию трансформации библиографии в документографию. Я же, будучи сентиментальным консерватором и дорожа наследием книжников, боюсь отказаться от привычного понятия «книга», по умолчанию включая в его объём все произведения письменности и печати, именуемые «документами». Полагаю, что до тех пор, пока мы занимаемся библиографией, а не документографией, числим себя библиогра4юведами, а не документологами, нам не следует пренебрегать кровным родством с книжностью. Поэтому в своей дефиниции библиографии я использую словосочетание «инфраструктура книжного дела», имея в виду «инфраструктуру документальной коммуникации».
В.Ф. Мне кажется, что вы подменяете широкий «ноосферный» подход узкоэкономическим, производственным. Ноосферный подход имеет в виду сферу знаний, которая отнюдь не абстрактна, а конкретна, включает в себя мир информации с её носителями — книгами, а при широком взгляде — документами, и сферу их производства, системы книжных, документальных коммуникаций, трансляции и ретрансляции информации, знания. Тот факт, что тот или иной учёный упоминает или не упоминает в своих построениях те или иные категории, вовсе не отменяет их. Но, конечно же, в определённых познавательных ситуациях правомерно и решение, предлагаемое вами.
А.С. Продолжу экспликацию понятия «библиография». Шаг второй: отличительные особенности (differentia specifica). При поиске метасистемы выявилась существенная характеристика библиографии — генетическая связь с книжным делом. Обнаружился ближайший родовой признак понятия библиографии, хотя его терминологическое офюрмление дискуссионно. Но этого мало. Для завершения дефиниции, построенной по логическому правилу «определение через род и видовые отличия», нужно указать отличительные особенности определяемого предмета.
Сущность всякого искусственно созданного явления культуры имеет две неразрывно связанных друг с другом стороны: субстанциональную (воплощение, реализация) и функциональную (общественное назначение). Библиография представляет собой область производства и общественного использования специального вида знания, которое зафиксировано в библиографической продукции, то есть субстанциональная сущность библиографии — библиографическое знание. Феномен библиографического знания глубоко и всесторонне исследован и раскрыт вами в монографии, многочисленных статьях и докторской диссертации. Трудно добавить что-либо существенное к вашим гносеологическим рассуждениям. Остаётся только солидаризироваться с утверждениями об особенностях библиографического знания как «знания о знании», о видах и уровнях библиографического знания, о специальном языке для записи библиограмм, о принадлежности библиографического знания книжной культуре, типах библиографических культур и библиографических картинах мира.
Библиография в качестве области духовного производства не только создаёт библиографическое знание, но и обеспечивает его движение в пространстве и во времени, то есть поиск и хранение, отбор и передачу. В обеспечении движения библиографического знания и заключается функциональная сущность библиографии. Хочу обратить внимание на то, что в вашем развёрнутом толковании метасистемы библиографии содержатся такие сущностные характеристики библиографии, как познание (идентификация источников знания), коммуникация, ценностная ориентация. Но этого недостаточно, поскольку сущность библиографии, определяемая в её дефиниции, не исчерпывается характеристиками, присущими её метасистеме. Нужно назвать в первую очередь сущностные черты, которыми обладает только библиография.
В.Ф. Такой чертой является интеллектуальный доступ к источникам знания на идеальном уровне их моделей, образов. Все остальное (идентификация, ориентация, поиск и хранение, отбор и передача информации) суть лишь грани общественного идеального, интеллектуального доступа к знанию.
А.С. Спасибо, Валерий Александрович. Означает ли сказанное вами, что именно обеспечение интеллектуального доступа к источникам знания вы считаете социальной сущностью, то есть миссией библиографии?
В.Ф. Да, именно так. Суть библиографии обусловлена объективным актом существования фиксированного на любом материальном носителе знания (информации) и потребности в этом знании со стороны отдельных индивидуумов, сообществ, общества. В системе документальных коммуникаций, в частности, в сфере книжного дела, библиография занимает весьма важное место, осуществляя предварительную информацию о подготавливаемых документах, содействуя их введению в коммуникационные сети, обеспечению интеллектуального доступа к ним, осуществляя учёт, систематизацию, идентификацию, оценку, рекламу и пропаганду изданий, публикаций и документов, находящихся в мировых, национальных, региональных глобальных и других локальных информационных системах. Средствами библиографии обеспечиваются учёт и регистрация по определённой системе новых, а также изданных в прошлом тестов, информирование о них с целью содействия развитию профессиональной, воспитательной, педагогической, популярно-просветительной, социокультурной и иной деятельности; образованию, управлению книжным (информационным) делом, реализации печатной продукции и других документов (фиксированных текстов) как товара.
Социальная сущность библиографии ярко проявляется в библиографической деятельности, обеспечивающей интеллектуальный (идеальный) доступ к источникам знания — совокупности процессов библиографирования и библиографического обслуживания, и в её результатах — системе библиографических пособий — традиционных и нетрадиционных, созданных на основе электронной техники, новых информационных технологий.
Назначение библиографии — оптимизация отношений взаимодействия и соответствия в социальной системе книжных (документных, текстовых) коммуникаций, управление процессом производства, распространения и использования книги, читательской деятельностью и пр. Библиография содействует или противодействует трансляции (ретрансляции) литературной культуры, продвижению к читателям текстов на самых различных носителях, идеальному доступу к ним, их распространению и использованию в обществе. Таким образом, библиография является эффективным средством социально-культурной коммуникации и социальной ценностной ориентации.
А.С. Вы прекрасно обрисовали социальную миссию библиографии. Всякую миссию можно конкретизировать в виде совокупности функций. Если библиографии свойственна определённая миссия, то для осуществления её библиография должна выполнять соответствующие функции. Помнится, в начале 1980-х на меня большое впечатление произвела ваша статья о внешних и внутренних функциях библиографии, опубликованная в белорусском библиографоведческом сборнике. С тех пор вы, конечно, значительно продвинулись в данном направлении. Будьте любезны, познакомьте с результатами ваших «функциональных» исследований, поскольку они имеют немаловажное значение для раскрытия сущности библиографии.
В.Ф. Учение об общественных функциях библиографии — ключевая проблема современного российского теоретического библиографоведения. Её активная разработка началась во второй половине 1950-х гг. С тех пор это учение почти полвека находилось в центре библиографоведческих дискуссий. В литературе понятие «функция» означает содействие библиографическими средствами тем или иным социальным процессам, поведенческую характеристику библиографической системы, обязанности, которые выполняет библиография, направления регулирования отношений взаимодействия и соответствия в системе документальных коммуникаций. Насчитывается более 50 наименований общественных функций библиографии. Они различны по смыслу и широте содержания, пересекаются между собой. Списки функций у разных авторов часто однолинейны, не субординированы, не совместимы друг с другом. Я различаю три уровня функций библиографии.
На первом уровне — сущностная, единственная библиографическая функция, обобщающая потенциал библиографии и звучащая так: оптимизация когнитивно информационного отношения взаимодействия и соответствия в системе «мир текстов — мир потребностей в них», реализация интеллектуального доступа к источникам знания (информации) на уровне их идеальных моделей (образов) и повышение — на основе этого информационной культуры личности и общества.
На втором уровне функциональной структуры располагаются внутренние (общие, абстрактные, фундаментальные) функции, а именно:
• познавательная (идентификации, библиографического познания) документов, документальных потоков и массивов;
• информационно-коммуникационная — обеспечение документной коммуникации на библиографическом уровне;
• ценностно-ориентировочная — библиографическая оценка фиксированных текстов, документов по различным качественным признакам, критериям, предполагающим определение релевантных и пертинентных текстов, соответствующих потребностям пользователей, ориентация в потоках и массивах источников информации;
• социокультурная — трансляция информации о текстах, как ценностях культуры.
Подчеркну, что реализация указанных функций в предложенном их понимании свойственно только библиографии — самостоятельной или включённой в какой-либо иной социальный институт (например, библиотечное дело). Такие часто упоминаемые функции, как поисковая, идентифицирующая, индексообразующая, справочная, учётная, инвентарная могут рассматриваться как модификации основных функций второго уровня. Например, функции поиска и оповещения — не что иное, как аспекты реализации коммуникативной (информационно-коммуникативной) функции.
Третий уровень — «внешние», конкретные, прикладные, функции — социализирующая, педагогическая (образовательная), воспитательная, учебно-вспомогательная, популяризаторская, пропедевтическая, библиотерапевтическая, пропагандистская, идеологическая, моделирующая, подытоживающая (ретроспективная), источниковедческая, историографическая, управленческая, гедонистическая, измерительная и др.
А.С. Насколько я понимаю, функции третьего уровня отражают частные случаи использования библиографических методов или ресурсов для решения текущих общественных задач. Их можно не учитывать в процессе экспликации. Сущностная же функция (миссия) и её воплощения в виде общих (фундаментальных) функций второго уровня необходимо присутствуют во всяком библиографическом явлении и поэтому должны войти в дефиницию библиографии в качестве компонента, отражающего функциональную специфику.
Однако мне хотелось бы упростить функциональную компоненту. Конечно, библиография выполняет познавательные, коммуникативные, ценностно-ориентационные, социокультурные функции. Но эти же функции присущи народному образованию, средствам массовой информации, Интернету и книгоиздательским центрам. Они не раскрывают функциональную специфику библиографии. На мой взгляд, специфическая сущностная функция библиографии (именно библиографии!) заключается в поиске (идентификации) произведений письменности и печати в рамках книжной метасистемы. Не случайно эта функция вошла в прошлом веке во многие определения библиографии. Она раскрывает особенность, свойственную всем библиографическим проявлениям. Истина, не требующая доказательств: если нет идентификации документов, значит, нет библиографической деятельности. Для того чтобы акцентировать значимость библиографического поиска в экспликации библиографии, считаю целесообразным называть библиографию поисковой инфраструктурой книжного дела (в 1980-е гг. я предлагал термин «познавательная инфраструктура», имея в виду производство библиографического знания).
Теперь, отказавшись от информационного подхода, я определяю библиографический поиск как поиск в книжной метасистеме библиограмм, релевантных имеющемуся запросу.
Возможно, я огрубляю высокую миссию библиографии, но мне невдомёк, чем интеллектуальный доступ к источникам информации на уровне идеальных образов (моделей) в виде библиограмм отличается от библиографического поиска? Напомню, Валерий Александрович, что, по вашему очень разумному суждению, библиографический поиск «является неотъемлемой частью процессов библиографирования (библиографическое выявление), справочно-библиографического обслуживания и библиографического информирования, осуществляется для решения многих библиотечно-библиографических задач... составляет необходимый этап научного поиска специалиста любой отрасли. Осуществляется он с тех пор, как появились первые источники библиографической информации»*. Если библиографический поиск так неразрывно связан со всеми библиографическими процессами, почему вы предпочитаете считать основополагающей миссией интеллектуальный доступ, а не интеллектуальный поиск?
В.Ф. Абсолютизация поиска явно сужает проблемное поле библиографии, главная задача которой в конечном счете — интеллектуальный доступ к источникам знания на уровне их идеальных образов (моделей). Библиографический поиск, как и библиографическое оповещение, идентификация, ценностная ориентация, обеспечение движения, структурирование информации и другие процессы очень важны, но они являются промежуточными этапами осуществления указанной миссии библиографии. Поэтому я предпочитаю в дефиниции библиографии использовать категорию «интеллектуальный (идеальный) доступ».
Уточню содержание этой важнейшей категории. На общеязыковом уровне доступ понимается как возможность проникновения куда-либо, обладания чем-либо, посещения чего-либо с какой-либо целью, освоения какого-либо объекта. Доступ к документам представляет собой: 1) возможность получения документов и/или их образов, их освоения, приведения в известность, идентификацию; 2) процедуру установления связи с запоминающими устройствами ЭВМ для поиска, чтения или записи данных. Доступ интеллектуальный, идеальный к документам мыслится как возможность освоения документов на уровне библиограмм, библиографических образов (моделей). Именно интеллектуальный (идеальный) доступ к источникам знания (информационным объектам, фиксированным текстам) выступает, по моему убеждению, в качестве принципа отграничения библиографической сферы от иных социальных сфер (областей познания, информационной коммуникации, ценностной ориентации, культуры).
Следует подчеркнуть, что интеллектуальный доступ, в отличие от физического (материального), например, к книгам на полках библиотек в условиях открытого доступа, осуществляется на уровне идеальных образов книг и других источников знания, зафиксированных на специальном языке библиографической информации. Бытует мнение, что любой доступ является целесообразным, то есть интеллектуальным, и относить его идеальную (интеллектуальную) разновидность исключительно к библиографии некорректно. Конечно, интеллектуальная составляющая имеется и при физическом доступе, но именно библиографии свойственно преимущественно и главным образом идеальное освоение мира информации. Её уровень в системе документальных коммуникаций — уровень идеальных образов и моделей. Причём библиографическая информация может содержать такие сведения о библиографируемом тексте, которых в нём непосредственно нет, например, предлагать его оценку, интерпретацию, указывать на многообразные связи с иными текстами, то есть развёртывать его смысловое (идеальное) содержание. Как я уже говорил, интеллектуальный доступ означает результат библиографической деятельности, а поиск — процесс, иногда нерезультативный. Поэтому объёмы этих понятий различны.
А.С. Это верно, «поиск» и «доступ» вещи разные, но взаимосвязанные: если поиск безрезультатный, то нет и интеллектуального доступа, а если поиск результативен, можно обратиться к содержанию найденных документов. Стало быть, доступ зависит от поиска, поиск первичен, а доступ вторичен. Поэтому библиография начинается там, где имеются условия для библиографического поиска, и одно из необходимых условий — наличие массивов библиограмм (библиографической информации). Кстати, почему вы отвергаете критерий отграничения мира библиографии от небиблиографической среды, предложенный О.П. Коршуновым? Этот критерий прост и понятен: библиография имеет место там, где обнаруживается библиографическая информация (БИ), то есть библиограммы, представляющие собой, по вашим же словам, «единицу библиографической информации». Зачем провозглашать принципом отграничения интеллектуальный доступ к документам, который никогда не обходится без библиограмм?
В.Ф. К такому умозаключению меня привело наличие многих примеров псевдоинформации и распространённого использования БИ не по функциональному назначению. Поэтому я расцениваю в качестве принципа отграничения не просто БИ, а конечный результат — осуществление доступа к книге на основе БИ (библиографических моделей).
А.С. Ну что ж. Пора подвести итоги экспликации и осуществить шаг третий: формулирование дефиниций. Валерий Александрович, пожалуйста, сформулируйте в окончательном виде вашу дефиницию библиографии, ваш ответ на вопрос «что такое библиография?».
В.Ф. Определение библиографии, предложенное мною, выглядит так: «Библиография — компонент социокультурного комплекса документированного знания, коммуникации и ценностной ориентации в информационных потоках и массивах, реализующий интеллектуальный доступ к ноосфере, фиксированным источникам информации (текстам, документам, книгам и пр.) на уровне их идеальных моделей (образов), отвечающий за формирование и развитие информационной (книжной, библиографической) культуры».
Существует как в традиционной (книжной, полиграфической, карточной) форме, так и в новейшей электронной версии и выполняет познавательную, информационно-коммуникационную (в том числе поиска фиксированных текстов и оповещения о них), ценностно-ориентировочную и социокультурную функции.
Данное определение дополняется «четырёхугловой» формулой библиографии, в соответствии с которой библиография есть библиографическое знание (информация), библиографическая деятельность, библиографическая культура, инфраструктурный социальный библиографический институт, выполняющий познавательно-поисковые (идентификационные), коммуникационные, ценностно-ориентационные социокультурные сущностные функции и различные, исторически обусловленные прикладные функции.
Достоинство дефиниции в решительном отказе от пресловутой идеи «всеобщей вспомогательности» и инфраструктурности библиографии, в утверждении её самостоятельной социально значимой миссии. В качестве критерия отграничения библиографии от других социальных явлений используется интеллектуальный (идеальный) доступ к текстам. Я считаю неубедительными утверждения, что всякий доступ является интеллектуальным. Конечно, интеллектуальная составляющая есть в реализации любого доступа. Но библиографический доступ (в отличие от физического, непосредственно документного, например, к книге на стеллаже, витрине и т. д.) — это доступ на уровне идеального образа текста, собственно не к книге, а к информации о ней. Именно это отличает библиографию от других информационных феноменов. Естественно, условием и средством библиографического (интеллектуального, идеального, вторично-документального) доступа является библиографическая информация, поэтому предложенное определение не противоречит другим дефинициям, указывающим на сущностность для библиографии категории БИ, а лишь уточняет, конкретизирует это положение. В конечном счёте, важна не библиографическая информация сама по себе, а обеспечение ею интеллектуального (идеального) доступа к источникам информации.
А.С. Предложенная вами экспликация понятия «библиография» развернута и логична. Я думаю, что она может послужить основой для последующих библиографоведческих исследований и успешно будет использоваться в педагогической практике. Моя формулировка более лаконична и содержит лишь компоненты, присущие не будущей (incognita), а прошлой и настоящей библиографии: «Библиография — поисковая инфраструктура книжного дела, выполняющая функции производства и движения (хранения, распространения, использования) библиографического знания».
Можно возразить, что современные библиографы часто выходят за пределы книжного дела, обращаясь к банкам информации и сайтам Интернета. Отвечу: если информационный посредник (менеджер) занят преимущественно и главным образом поиском информации в пространстве электронной коммуникации, то он библиографом не является, поскольку действует вне сферы библиографии. Если же электронные ресурсы используются в процессе библиографического обслуживания в качестве средства ориентации и доступа к книжным потокам и фондам, то библиограф остаётся библиографом, а не превращается в специалиста иной квалификации. Современный библиограф — человек, обязательно владеющий традиционной книжной культурой и факультативно использующий любые технические средства (вплоть до нанотехнологий). Приверженность и принадлежность книжному миру — необходимое условие библиографической деятельности, и я считаю важным отразить это в экспликации библиографии.
Поверхностному взгляду может показаться, что ваша и моя дефиниции не совместимы друг с другом и даже антагонистичны. На самом деле это не так. Если, отбросив терминологический камуфляж, перейти на уровень содержания текста, можно удостовериться в том, что наши, столь, казалось бы, различные формулировки по смыслу своему не исключают, а дополняют друг друга и во многом просто совпадают. Покажу это.
1. В вашей дефиниции в качестве родового понятия выступает «социокультурный комплекс», выполняющий социальные функции «документированного знания, коммуникации и ценностной ориентации в информационных потоках и массивах», компонентом которого является библиография. В моём понимании «социокультурный комплекс» не что иное, как книжная метасистема (книжное дело), поскольку он осуществляет те же социальные функции (познание, коммуникация, ценностная ориентация). В своей дефиниции библиографии я не стал перечислять эти функции, общие для всех социальных институтов книжного дела, и, следовательно, присущие и библиографии. Я ограничился упоминанием, что библиография входит в состав книжного дела, полагая, что она в связи с этим по умолчанию должна обладать всеми общими функциями книжной метасистемы и поэтому их перечисление излишне. Следовательно, родовые понятия в наших дефинициях совпадают.
2. Вы объявляете специфическими для библиографии «интеллектуальный доступ к источникам фиксированной информации (документам, книгам, текстам) на уровне их идеальных образов (моделей)», а также «трансляцию информационной (книжной, библиографической) культуры». Я полагаю, что идеальные образы (модели) документов, книг, текстов — это библиографическое знание, оформленное в виде библиограмм, а интеллектуальный доступ к этим документам (книгам, текстам) представляет собой библиографический поиск. Трансляцию информационной культуры я в расчёт не беру, поскольку это прикладная, а не сущностная функция библиографии. Если вы согласитесь с эквивалентными отношениями такого рода, можно будет констатировать совпадение differentia specifica в наших формулировках.
3. Важно усилить социокультурное ноосферное значение библиографии, что является специфической особенностью библиографического социального института, и поэтому её нельзя игнорировать.
В.Ф. Вы правы, в наших дефинициях много общего, хотя имеются и различия, например, в отношении к статусу библиографии. Я не считаю нужным в определении делать упор на вспомогательность, инфраструктурность, сервильность библиографии. Любое явление можно рассматривать и в инфраструктурном, и в оригинальном, самостоятельном ключе. Оценивать библиографию с позиций вспомогательности можно, но важнее вычленять её уникальную роль в сфере духовного производства в системе социальных коммуникаций.
А.С. Что ж, обратимся к основополагающим категориям библиографии.
В.Ф. На протяжении веков развития отечественной библиографии и её теории специалисты объясняли и сущность, и миссию библиографии, используя фундаментальные общенаучные категории, имеющие хождение во многих областях знания. Наибольшей популярностью пользовались следующие категории: знание, познание; идентификация документов, их потоков и массивов; ценностная ориентация (ориентировка, ориентирование); управление (оперирование); информация (библиографическая информация, библиоинформирование).
А.С. Теперь, если я правильно понимаю ход вашей мысли, вы намерены использовать перечисленные общенаучные категории в качестве строительного материала для конструирования основополагающих категорий библиографической науки. Очень удачных приём. Если не возражаете, начните с вашей излюбленной категории «библиографический доступ».
В.Ф. Охотно. Библиографический доступ можно определить как обеспеченный современными информационными технологиями идеальный доступ к фиксированным текстам, то есть доступ на уровне идеального образа (модели) документа, зафиксированного на языке библиографической информации (библиограмм), которая может содержать сведения о библиографируемом тексте, независимо от их наличия непосредственно в объекте библиографирования, его оценку, интерпретацию и указывать на многообразные связи с иными текстами, элементами универсума человеческого знания. Он может служить принципом отграничения библиографических явлений от небиблиографических.
А.С. Доступ предполагает объект доступа. С каким объектом связан интеллектуальный библиографический поиск: с текстом или смыслом текста? Я полагаю, что принципиально важно различать категории «текст» и «смысл». Текст обязательно имеет материальную знаковую форму, которую можно однозначно описать и идентифицировать, а смысл — это умопостигаемое идеальное содержание, которое выражается разными знаками, например, на английском или на немецком языке. Тогда получаются два текста, имеющие один и тот же смысл и описываемые разными библиограммами. Можно представить себе многозначный текст, имеющий несколько смыслов, но он будет иметь только одну библиограмму. Так что же является объектом библиографии?
В.Ф. Я утверждаю, что объект библиографии — это знание, заключённое в тексте, или текст. Именно текст — наиболее универсальный и неизменный объект на протяжении всего развития того социального явления, которое принято называть библиографией. Текстом считается всякая знаковая структура, выражающая некоторый целостный смысл, реализующий определённую культурную функцию. Текст в данном представлении — материализованное выражение духовной культуры.
Тексты конечны, наблюдаемы, структурированы, поддаются механическому воспроизведению. Однако у этих «вещей», в форме которых проявляется сознание, мышление человека, особый статус: им присущи специфическое значение, смысл, ценность. Там, где появляется текст, возникают и возможности его оформления, включения в разные контексты. Академик Б.А. Семеновкер в своих историко-библиографических исследованиях показал, что текст как объект библиографии стоит у её истоков в Древнем мире.
А.С. Тексты могут быть представлены в разных формах — от татуировок до световых реклам. Какие тексты относятся к компетенции библиографии?
В.Ф. Традиционными объектами библиографии являются книга, документ, публикация, произведение печати, письменности. Споры о том, вносить ли в объектную сферу библиографии рукописи, рукописные книги, архивные материалы и другие документы, давно уже разрешились в пользу расширения области библиографической деятельности. Современные исследователи настойчиво говорят о необходимости интеграции таких по сути библиографических областей, как медиаграфия, сайтография, реквизитография, паспортография, изография, нотография, патентография, палеография, символография, а в конечном счете формирования обобщающей области научно-практической деятельности — объектографии.
А.С. В конце XX в. началась эра электронной библиографии с её электронными документами и информационными ресурсами, распределёнными в виртуальном пространстве. Библиографическая практика обогатилась новыми возможностями, которых раньше не было. Не приведут ли эти возможности к расширению объектной сферы библиографии и появлению новых основополагающих понятий в библиографической науке?ч
В.Ф. Если верно утверждение, что «библиография всегда занималась преимущественно теми формами, которые в данную историческую эпоху становились господствующими», то, видимо, начинается время, когда её непосредственным объектом, всё более и более превалирующим над другими, становится не документ, а квант знания.
А.С. Позвольте, позвольте. Не хотите ли Вы сказать, что в наши дни в качестве объекта библиографического познания следует рассматривать не документ, как мы думали раньше, а квант знания, который документом не является?
В.Ф. Да, квант знания! Но почему же «не является»? Необходимо уточнение — не просто квант знания, а документированный (закреплённый, фиксированный на определённом носителе), то есть документом всё же являющийся.
Можно предвидеть, что в таком случае грани между библиографией и другими разновидностями информационной деятельности практически начнут стираться, что, собственно, и происходит в настоящее время на наших глазах.
А.С. Валерий Александрович, если не возражаете, мы приостановим наш диалог, который, безусловно, требует продолжения, чтобы ещё раз вернуться к сущности библиографической науки и практики.
(Продолжение следует.) |
